Сабина Корелль, волонтер «Байкальской Экологической Волны» (Германия). Перевод В. Михайлова
1997 год. Я, как и многие другие студенты в Германии, ищу себе работу, чтобы подрабатывать во время учёбы. Я узнаю, что в нашем городе есть предприятие, занимающееся сортировкой содержимого «жёлтых мешков», в которые люди должны выбрасывать упаковки с «зелёной точкой», и что этому предприятию требуются люди для работы на конвейере. Я никогда не была фанатом DSD; с другой стороны, плата за час работы в размере 20 марок тогда значительно превышала заработок студентов на других предприятиях. Кроме того, мне представлялось даже немного интересным посмотреть на продукты жизнедеятельности общества и что вокруг них происходит.
Итак, я звоню на это предприятие, и меня приглашают со всем ознакомиться. Прежде всего, решающим является, справлюсь ли я с запахом на рабочем месте, потому что из желающих поработать были такие, которым на конвейере в первый же день становилось плохо, и больше они там никогда не появлялись. В назначенный день мне показывают большой цех, куда поступают наши «жёлтые мешки». В середине помещения — широкая лента конвейера приблизительно с двадцатью рабочими местами, по десять с каждой стороны. Мужчины и женщины разного возраста, большинство в синих рабочих костюмах, с белыми защитными масками на нижней части лица, проворно выбирают вещи из груды мусора. Над всем этим стоит тяжёлый сладковатый запах, о котором я думаю, что смогу его терпеть и который, как мне потом будет казаться, проникает в меня через поры кожи. Я получила первое впечатление. Я думаю о зарплате и записываюсь на первую свою смену.
Утренняя смена продолжается с 6 утра до 2 дня, вторая смена длится с 2 часов дня до 10 вечера, каждая с двумя перерывами на 15 минут. Начальник смены ставит меня в самое начало конвейера рядом с Вальдемаром, мужчиной около 60 лет, который приехал из Казахстана и который, как и начальник смены, лучше говорит на русском, чем на немецком. Туда, где я стою, из соседнего помещения по другому конвейеру на основной поступают наполненные пластиковые «жёлтые мешки». Большинство из них уже разорваны, как я потом узнаю, Юрой — «героем смены», который совсем один в соседнем цехе принимает «жёлтые мешки» с доставляющих их грузовиков и забрасывает их на ленту конвейера.
Пока моя задача, как объяснил мне начальник смены, — разрывать ещё целые мешки и равномерно распределять их содержимое по ленте, а также выбирать как можно больше «тетрапаков», которые я отбрасываю в большой бак, стоящий возле меня. («Тетрапаков» так много, что отсортировывать их начинают с самого начала, как на конвейер поступает мусор.) Кроме того, если ко мне сразу поступает слишком много мешков, я должна удерживать часть из них, чтобы обеспечивать равномерное их движение по конвейеру, иначе другим моим коллегам придётся попотеть и слишком много мусора пройдёт несортированным. С такой лавиной мешков я сталкиваюсь в первый же день и чаще, чем бы хотелось, и если бы мой мощный сосед Вальдемар не помог мне сдерживать напор всё прибывающей грязи, эта грязь, наверное, снесла бы меня несколько раз в тот же день.
Первые дни я остаюсь на этом месте и всегда рада, когда этот большой, спокойный, уже немного сгорбленный мужчина из Казахстана рядом со мной. Мы сдруживаемся.Над нашим конвейером висит гирлянда из флагов разных стран, все они из «жёлтых мешков», и ребята повесили эту гирлянду сюда, потому что мы интернациональный коллектив — большинство из стран СНГ, из Турции, из Афганистана, из Ирана, из Польши, из Африки, даже с Мадагаскара и несколько немцев. В основном преобладают молодые люди, среди них студенты, как и я, которые таким образом подрабатывают.
После того как я отработала несколько смен, я освоилась, и начальник смены стал ставить меня на другие места. На этих местах, расположенных дальше по ходу основного конвейера, от него отходят дополнительные небольшие конвейеры, которые направляются из помещения наружу к огромным контейнерам. На одни эти узкие конвейеры выбирается с основного пластиковый мусор — отдельно «мягкие» пластики, как например плёнки и пакеты, и отдельно «твёрдые» пластмассовые упаковки, например бутылки для моющих и чистящих средств.
Другой специальный малый конвейер отдельно транспортирует наружу из цеха «тетрапаки» и другие картонные упаковки. Картонного мусора очень много, поэтому работники, которые не стоят непосредственно возле «картонного» конвейера, выбирают и откидывают картон на пол за свои спины, а в конце смены весь картон собирают в контейнер.
На третьем рабочем месте выбирают стеклянный мусор во всех его видах, на следующем отвечают, например, за батарейки или металлические предметы. На конце же конвейера, там, где остаток сортировки «жёлтого мешка» падает вниз, находится большой вращающийся магнитный вал, собирающий оставшиеся металлические вещи.
Почти все мы откладываем различный алюминиевый мусор в отдельные баки, стоящие рядом с каждым из нас. Чтобы правильно сортировать алюминий, периодически требуется помощь начальника смены или бригадира, потому что не всегда ясно, какая вещь алюминиевая, а какая нет. Таким образом, каждый из нас собирает три или четыре различные составляющие мусора, что обычно должно происходить очень быстро, потому что иначе слишком много материала, который может пойти на переработку, будет попадать в бесполезный остаток содержимого «жёлтого мешка», и тогда мы получим выговор от начальника смены.
«Жёлтый мешок» предназначен для того, чтобы в него выбрасывали, прежде всего, упаковки из пластика, алюминия и упаковки многокомпонентного состава, такие как «тетрапаки». На мешке, который муниципалитет раздает бесплатно в каждую семью (дом или квартиру), изображено, какие предметы следует сюда выбрасывать, а какие нет. Ещё там написано, что вещи, выбрасываемые в эти мешки, должны быть пустыми и более или менее чистыми. Но в действительности только небольшая часть мешков соответствует этим рекомендациям. Более того, люди выкидывают туда вещи, вообще запрещённые, например электротовары (поэтому на конвейере мы можем слушать музыку, наши ребята их отремонтировали!), строительный мусор, химикаты, памперсы, различные органические отходы, которые летом интенсивно разлагаются.
Один раз поступил мешок, полный отходов, наверное, из кабинета какого-то врача. В этом мешке среди прочего находилось много шприцев, и Адриан, который стоял в самом конце конвейера и поэтому должен был успевать убирать то, что не успели убрать другие, проткнул себе шприцем руку, потому что у нас были только резиновые перчатки, хотя и плотные, но они всё равно не могли защитить от такого случая. В результате Адриан получил заражение крови и попал в больницу.
Стоит также сказать о защитных масках: если внутри мешка находятся гниющие органические отходы или химикаты, то это не приносит пользу здоровью работников. Чтобы немного защитить нас от этого, нам должны были бы выдать хорошие маски с угольным фильтром, вместо этого мы имели самые простые, без всякого фильтра, защищающие только от пыли. Некоторые работники из СНГ не пользовались даже этими элементарными средствами защиты. Когда я их спросила, почему они так делают, они махнули рукой и ответили, что они крепкие.
Были у нас, конечно, и другие случаи: я помню, мы нашли кошелёк с деньгами. Самой ценной моей находкой был серебряный нож, я помыла его и подарила. Брать вещи с конвейера в принципе запрещено по гигиеническим соображениям, но там были такие вещи, как ковры, одежда, плюшевые игрушки и т.д. в хорошем состоянии (ведь, правда, жалко их выбрасывать). Итак, иногда вечером наши ребята уходили домой с ковром через плечо, с сумками в руках. Я интересовалась, что они собираются с этим делать, и получала такой ответ: постираем и продадим на барахолке. В заключение несколько примеров совсем неожиданных находок: останки мёртвой косули, семейный фотоальбом с фотографиями, зубной протез.
Зимой в цехе стало холодно, нам сделали специальные пятиминутные перерывы, чтобы мы могли согреться. Потом у меня на лице, там, где была надета маска, стала появляться сыпь и, кроме того, я начала кашлять. Я пошла к врачу. Он проверил мне легкие и сказал, что, наверное, продолжать там работать не надо — здоровье важнее. С тех пор я больше не следила за судьбой «жёлтого мешка» и тем, что происходит на конвейере.
Послесловие
В телефонном разговоре, который состоялся в конце апреля 2003 г., представитель DSD сказал, что в настоящее время сортировка «жёлтых мешков» производится в основном полуавтоматическим способом, т.е. между отдельными техническими модулями (например, магнитный вал и турбулентный сепаратор, который воздухом выдувает определённый мусор) работают люди, сортирующие, как и раньше, своими руками. Однако сейчас уже установлены новые фильтры и вентиляция, так что воздух на конвейерах сегодня лучше и содержит меньше микробов.
В среднесрочной перспективе планируется полный отказ от ручного труда: во-первых, качество сортировки выше при полной автоматизации и, во-вторых, из-за больших затрат на персонал в Германии полная автоматическая сортировка дешевле ручной.
Что касается содержимого «жёлтых мешков», то оно различно в зависимости от места Германии. Например, на юге содержимое мешков больше соответстует требованиям, чем на севере, и в сельской местности, где люди знают друг друга, «жёлтые мешки» более ответственно наполняются, чем в городах. Особенно в районах с многоэтажными домами и в районах, где живут люди с низким уровнем образования, в мешках содержится до 50% «лишнего» мусора, т.е. мешающего материала.
Источник: журнал "Волна" |
