Каждый год в Москве в металлолом отправляют 130 тысяч машин. В городе не хватает места, чтобы хранить и неспешно готовить к утилизации — как того требует закон — такое количество хлама.
Законодательно «утилизационная ниша не устроена должным образом», говорят «утилизаторы».
Во-первых, владелец металлолома не заинтересован в том, чтобы все сделать по закону, — мало того что он не получит компенсации за списанную машину (такой опыт есть во многих странах), так ему еще и заплатить придется. Поэтому многие бросают машины во дворах…
Во-вторых, для того чтобы власти смогли отправить такую машину на спецстоянку, нужно собрать целую комиссию…
В-третьих, когда хлам оказывается на спецстоянке, сразу утилизировать его тоже нельзя.
«Утилизаторы» идут на уловки…
—Алла! Алла! Алла! — пожилой коренастый мужчина в плотной клетчатой рубашке и спортивных штанах, стоя на груде сложенного у забора ржавого хлама, кричал через ограду. — Лучше собак никто не охраняет. У меня раньше отряд ОМОНа работал, так они однажды что-то свое праздновали, всю ночь в воздух стреляли. Я подумал и решил, что не нужна мне такая охрана. Ну и потом, собака ни держать ничего не умеет, ни продавать, ни в насосе или еще в чем не заинтересована.
В нескольких сантиметрах от моего объектива, отделенная лишь решетчатым забором, в безудержном лае взвилась огромная слюнявая пасть Аллы с клыками с мизинец. Сторожевая взобралась на разбитый автомобиль, постоянно набрасывалась на хилую преграду и норовила через нее перемахнуть. Еще две лаяли у колес машины.
— Алла! Ты моя хорошая! Сколько в тебе? Килограммов 70? А в ней — 85 с лишним. Это не все, там еще закрытые есть. Всего собак у меня пять, — мужчина улыбнулся, окинул взглядом ряды поставленных за забором друг на друга развороченных машин и пошел показывать мне свое владение — номер 38 на Машкинском шоссе.
Автомобильное кладбище находится рядом с человеческим — огромным Химкинским — и первым в столице кладбищем для домашних животных.
Мужчину зовут Николай Сергеевич. Спецстоянка 1-1 — одна из двух площадок Северного округа Москвы и одна из десяти столичных, входящих в систему авторециклинга — преобразование автомобиля в металлический лом. Все 1,12 га отданы под хранение подследственного, конфискованного, арестованного, бесхозяйного, аварийного транспорта и так называемого БРТС (брошенные и разукомплектованные транспортные средства). По некоторым машинам проходят материалы предварительного расследования, «на некоторых» уже есть уголовные дела.
Это не штрафстоянка, куда свозят неправильно припаркованные машины. Задача подрядчика из системы рециклинга (такого, как Николай Сергеевич и Ko) — вывезти, поставить и хранить на участке испорченные и старые автомобили. Потом, когда придет время и будет проведена «юридическая чистка», — трансформировать автомобиль в голый кузов, подготовить к утилизации и отвезти на специализированное предприятие ломозаготовителя (их в Москве порядка тысячи), где транспорт разорвут на металлические лоскутки.
Николай Сергеевич, бойко перепрыгивающий через маслянистые лужи, работает генеральным директором стоянки. Сюда, в начале 2000-х, ее перевели с Ленинградского шоссе из-за стройки крупного торгового центра. Тогда здесь было одно сплошное поле и фермер с козами, коровами и свиньями. Сейчас в окрyге свободного места не осталось: район Куркино активно застраивается.
На все подобные столичные стоянки Москва выделяет около 28 миллионов рублей в год, и, как говорят «утилизаторы», средств «хватает впритык». Во-первых, сама транспортировка и подготовка к утилизации требует денег и времени. Во-вторых, нужно выплачивать зарплаты, отчисления и налоги. Поэтому, чтобы было на что жить, стоянке приходится предоставлять дополнительные коммерческие услуги по транспортировке машин физическим и юридическим лицам. И плюс за дополнительные выплаты из бюджета увозить к себе запрещенные гаражи-«ракушки» — вот они стоят друг на друге у ворот. И тем не менее «утилизаторам» не хватает денег на обновление, закупку новой техники и инвестиции в себя, чтобы из грязной свалки сделать приличное и чистое заведение, «заботящееся об экологии».
— Вот авария была на Ленинградке, — Николай Сергеевич показывает на желтый автобус Isuzu с наполовину снесенным передом, — люди пострадали сильно.
А тут, — указывает на обычный городской маршрутный автобус бело-зеленой раскраски без всяких повреждений, — двери не закрылись, и женщина выпала в заднюю дверь. Сейчас в тяжелом состоянии. Может, ее вытолкнули или еще что, автобус полный был.
На грязной земле среди совершенно «убитых» машин — с вывернутыми наизнанку внутренностями, выбитыми фарами и стеклами, смятыми гармошкой дверями, оторванными капотами, рваными шлангами и сиденьями — тут и там валяются внушительные аккумуляторы и моторы, цилиндры и другие осколки и органы былой роскоши. Голые кузова «девятки» и «шестерки», поставленные друг на друга, сбоку — надписи баллончиком: «Сокол 16.05».
Значит, эти два БРТС забрали у метро «Сокол» 16 мая.
Идем к одноэтажному домику, обитому железными листами. Из трубы валит дым. Внутри душно и темно; Николай Сергеевич отпирает кабинет и достает с полки папки с документами, связанными с аварийным транспортом.
С ним, по большому счету, проще всего: законодательно эта ниша устроена, освоена и отработана. Происходит авария. Кого требуется, забирают на «скорой», пострадавшие машины отгоняют на ближайшую стоянку. Неизвестно, сколько они там простоят — следствие и выяснение обстоятельств может занять месяц, а может и несколько лет. Установлен тариф: сутки простоя аварийного авто — 70 рублей, на 30 дороже, чем хранение брошенного.
После аварии владелец, если он хочет забрать свою машину, должен получить разрешение следственных органов. По ней еще может вестись следствие, поэтому машину выдают на ответственное хранение: на машине нельзя ездить и нельзя ремонтировать, просто ее перегоняют к владельцу, чтобы не занимать место на стоянке.
— Следствие может длиться год, два, три, и потом владелец приносит документы и машину ему выдают бесплатно, — рассказывает Николай Сергеевич. — Много случаев разных бывает. Машины не забирают, в частности, со смертельным исходом или транспорт в таком «убитом» состоянии, что его проще сразу же отправить в утиль. Если машина долго стоит — мы посылаем владельцу уведомление, фотографируем машину. Делаем опись, ведомость учета задолженности, карточку регистрации, — Николай Сергеевич показывает мне сшитые стопки черно-белых снимков разбитых авто и счетa. — Так как владелец, как правило, не приходит за машиной и не платит, мы сообщаем ему, что ежели он не хочет забирать машину, ее утилизируют.
— Что у вас здесь дольше всего стоит?
— Подследственная машина 1999 года. Хозяина поймали на наркоте, он до сих пор во всероссийском розыске.
Совсем другая ситуация со старым транспортом. Законодательно-запутанный порядок утилизации — айсберг. По данным Московского автомобильно-дорожного института, в Москве ежегодно, из парка примерно 3,5 миллиона автомобилей, отправляются в утиль130 тысяч.
Существует статья 225 Гражданского кодекса, в которой закрепляется юридическая норма — «бесхозяйная вещь». Согласно этой статье, схема действий против непригодных машин, захламляющих город и портящих экологию, выглядит стройно.
Например, участковый, обнаружив на своей территории бесхозяйный автомобиль, цена которого однозначно больше 5 МРОТ (500 рублей), должен поставить районную налоговую инспекцию в известность. Спецстоянка должна отправлять документы в суд, а суд — принять решение, что делать дальше с такой машиной — либо утилизировать, либо продать. Так или иначе, деньги, которые выручаются, должны поступать в местный бюджет, поскольку машина признается бесхозяйной, а следовательно — собственностью государства.
На деле все выходит несколько иначе.
Машину отправляют на спецплощадку одной из организаций, которые прошли конкурсы по 94 Федеральному закону*. Т.е. к Николаю Сергеевичу и его коллегам. На этих площадках машины должны быть подготовлены и отправлены на предприятия ломозаготовителя.
При нынешних ценах порядка 6-7 тысяч рублей за тонну черного металла, с учетом того, что средняя масса кузова примерно 450-550 кг, такая организация «мимо кассы» получает 3000-4000 рублей. К тому же не стоит забывать, что бюджет платит порядка 900-1000 рублей за вывоз каждой машины.
Но если закрыть глаза на такую малость, как присвоение бюджетных денег, все эти спецплощадки и спецподразделения нормально организовали работу с отходами, которые получаются при подготовке транспорта к утилизации. Хотя и не без сложностей.
—Каждый год одна и та же фигня! — негодует Николай Сергеевич. — Нам связали руки и ноги, и мы сделать толком ничего не можем. Работаем с 94-го года и каждый год какие-то программы и планы предлагаем, обсуждаем проблему, но все одно. Вот приходит к нам автомобиль. В акте пишут: эвакуация с последующей утилизацией. А когда эта последующая утилизация — никто не знает. Тоже вот вопрос. Нет единой базы юридической, нормативной, административной — ничего нет. На машину составляется акт от ДЕЗа (дирекция единого заказчика), ее привозят, мы принимаем на хранение. Что с ней делать дальше — неизвестно. Она по кодексу должна стоять год, чтобы ее владелец мог за это время найтись. И она стоит. А потом в суд. А пока ты в суд подашь, пока оплатишь…
А если есть остов — если машина имеет стоимость меньше 5 МРОТ, то ее можно утилизировать. Но для этого нужно, чтобы кто-то отвечал за наем оценщика, который дал бы этот документ, — вздыхает генеральный директор. — Стоянка не имеет такого права. А вот районная управа, которая комиссии создает, составляет акт, они должны на месте, когда выявляют бесхозность, ее оценить. И к нам она должна прийти оцененная, с документами, что вот машина, вот ее стоимость и решение, что можно, так как она ничего не стоит (что ее тогда хранить?), утилизировать или, наоборот, нельзя. Связали нам ноги и руки, ничего никто сделать не может!
Понятно, что корень проблемы — в лени владельцев машин и вопросе «А что я с этого получу?». У человека есть старый, уже непригодный транспорт. Он снимает его с госучета, чтобы не платить налоги, и с этих пор его мотор и колеса — лишь груда металла и резины. Дело в том, что владелец и правда ничего не получает за свои усилия (за то, чтобы перевезти машину на стоянку и отдать в утиль) — ни денег, ни поблажек, ничего. Ему подчас приходится тратиться на эвакуатор (2000-3000 рублей), не поедешь же по городу в снятой с учета машине. Плюс затраты на утилизацию, итого 6000-7000 рублей.
Для владельца один из способов сэкономить (если комиссия установит, что данный брошенный автомобиль его) — отказаться от ответственности и, сделав таким образом свою машину собственностью государства, избавить себя от необходимости платить. Но это мало кто знает, потому гораздо проще машину кинуть во дворе, вытащив самое ценное. Ну и потом, кто знает, когда и зачем машина пригодится, пусть уж лучше постоит.
Николай Сергеевич подводит меня к черной, пыльной, грязной «Волге», у которой есть и салон, и фары, и вроде бы мотор, но, несмотря на это, видно, что она вот-вот испустит последний выхлоп.
— Владелец мучает нас уже три года. Он ее поставил на газон, с места на место перетаскивал, чтобы мы не увезли. А она стоит, захламляет, не ездит. Рухлядь. В общем, дождались момента, когда машина попала на место, указанное в акте комиссии, и забрали. Мы хозяина предупредили: месяц у нас здесь постоит и мы ее «убьем». Но владелец — идиот, не объяснишь ничего!
Мы заканчиваем осмотр спецстоянки, когда Николай Сергеевич подводит меня к забору, рядом с которым стоит каркас белой «Волги» с надписью «БЕС 14.05» синим цветом сбоку.
— Вот остов с Бескудникова. По закону я должен ее здесь год держать. Ну и что тут есть? Кому это вообще может пригодиться? Никто не может и не хочет решить, что же делать. Раньше прокуратура решала — то ли на хранение, то ли нет. А сейчас автоматом тащат на хранение.
Юридические процедуры по подготовке решения суда по каждой машине занимают год. И если все БРТС, ежегодно отправляемые на стоянки Москвы, в течение года должны там стоять в ожидании решения суда, получится, что город должен выделить около 50 гектаров для хранения и организации правильной юридической очистки. Ведь пока стоят ожидающие решения суда машины, привозят новые, и их тоже куда-то нужно ставить. Но это огромная площадь.
Есть внутренняя инструкция административно-технических инспекций, одна из направленных на улучшение нашей работы, где предписано, что такой вот хлам мы должны в течение 7 дней сдать в металлолом. А по закону — должна машина простоять год, потом через судью решить, можно ли утилизировать машину. Вот тебе и логика.
Да выкину я ее через месяц. Если соблюдать все законы, я тут повешусь.
* ФЗ от 21.07.2005 №94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд».
В США, в цивилизованных странах Евросоюза и в Японии в цену машины уже заложена сумма, которая позже будет затрачена на подготовку машины к утилизации. Также, в зависимости от комплектации, состояния и возраста машины, часть этой суммы может стать бонусом для владельца.
У нас о таком пока говорить не приходится.
На условиях анонимности — человек, максимально близкий к авторециклингу:
«Брошенные машины на сегодняшний момент попадают в разряд отходов. Есть постановление правительства Москвы об утверждении московской классификации отходов производства и потребления, где отдельной строкой входят брошенные машины как отходы производства и потребления. Когда мы использовали пакет с молоком, упаковка является отходом. Когда мы почистили картошку, очистки тоже являются отходом. Точно так же автомобиль.
За обращение с отходами каждый месяц мы платим некие суммы. Пользуемся мусоропроводом, установленным в доме, контейнерами. И с нас взимается плата за обращение, за пользование отхода. Вывоз мусора, переработка его.
Автомобиль — точно такой же отход, за который мы должны платить. Эта плата должна вноситься либо при покупке, либо когда машина пересекает таможенную границу для ее эксплуатации на территории РФ».
Уроки «Свободного пространства»
Добропорядочная утилизация
1. Снятие АТС с государственного регистрационного учета осуществляется владельцем АТС (надлежащим пользователем АТС) путем подачи письменного заявления в ОГИБДД по месту регистрации АТС + ПТС (свидетельство о регистрации АТС) + номерные знаки (можно и без них, но тогда надо писать заявление об утере знаков). АТС не представляется!
2. Выдается справка о «выбраковке».
3. Вот и все — вся процедура занимает минут 30-40 (с учетом ожидания в очереди).
4. ГИБДД направляет соответствующую информацию в ИФНС по г. Москве.
Как люди зарабатывают
Бывает, что старые машины просто воруют.
Едет кто-то на работу на мусоровозе, видит — машина старая, подхватил рогатками, сделал крюк перед работой. Пока там кто очухается, чужой автомобиль пускают на металл. Две машины подцепил — 200 долларов.
Источник: «Новая газета» |
